"Смена" 30 марта 2004
Борис Ходоровский

Никогда еще Евгению Плющенко не давалась так тяжело золотая медаль чемпионата мира. Никогда прежде он так искренне не радовался победе. И слишком давно корреспонденту "Смены" не приходилось видеть столь счастливым Алексея Мишина, тренера трехкратного чемпиона мира.

УРОК ПОРАЖЕНИЯ

- Можно ли говорить о том, что поражение на чемпионате Европы Евгению во многом помогло победить на чемпионате мира?

- Не сказал бы однозначно, что помогло. Я до сих по расцениваю неудачу в Будапеште как недоразумение. Потому что невозможно выиграть вся и все. Поймите, что Женя - обыкновенный человек, а не робот. Хотя и у роботов случаются сбои. И по большому счету для него не принципиально, на каком турнире выступать. Вот в Петербурге на чемпионате России у него не было соперников, а все прошло как по маслу - суперпрокат. На Европе соперник был - результат известен. Здесь, в Дортмунде, выяснилось, что соперников сразу несколько, а общий уровень катания столь высокий, что даже я удивился. Такого не было нигде и никогда. А Женя снова выступил очень хорошо. По крайней мере, сделал самую сложную программу за весь сезон. Мне кажется, что качество его выступлений прежде всего зависит от настроя, а не от соперников.

- Вы сказали: "Самую сложную". Тем не менее без полного набора шести тройных прыжков… И одно другому не противоречит. Может быть, вообще пора отходить от стереотипов, что в произвольной программе без какого-нибудь тройного ритбергера никак не обойтись?

- Произвольная программа на то и произвольная, чтобы дать спортсмену волю творчества. Но многое еще и от правил игры зависит. К примеру, при той системе судейства, что собираются вводить, игнорировать отдельные прыжки уже вряд ли получится.

КОНКУРЕНТЫ

- Алексей Николаевич, вы осознаете, что уровень мирового мужского одиночного катания сделал гигантский шаг вперед, и теперь Плющенко будет еще сложнее?

- Конечно, я это вижу. Так, в принципе, и должно быть. Ну а когда тебя догоняют, ничего не остается, как снова попытаться убежать. Придется прибавлять во всех компонентах - в прыжках, в шагах, во вращении… Нельзя искать какой-то один спасительный ход.

- Правильно ли я понимаю, что пока вы работаете с Плющенко, у вас не будет других сильных фигуристов?

- Да, это так. Потому что это моя моральная обязанность перед Женей и мое дружеское отношение к нему.

- Но ведь, признайтесь, такой соблазн существует. В особенности сейчас, когда появилось столько воистину талантливых одиночников.

- Соблазн, соблазн… Он всегда существует и будет существовать. Но на то он и соблазн, чтобы перед ним устоять. А что до талантов, то здесь вы абсолютно правы. Швейцарец Ламбьель, американец Уэер - из них можно сделать чемпионов мира.

- А немец Линдеман перспективен?

- Здесь с чемпионством, думаю, дела обстоят посложнее. Но какое-то время Линдеман, вероятно, сможет находиться в обойме претендентов на медали.

ЛАМБЬЕЛЬ

- Возвращаясь к предыдущему вопросу. В свое время вы давали уроки ряду ныне очень известных фигуристов, тому же Ламбьелю. И фактически получилось, что работали против Плющенко…

- Все же в последнее время только и кричали о том, что Плющенко для прогресса не хватает нового Ягудина. Вот я и породил новых соперников. Видите, как здорово. А если серьезно, то я никогда не скрывал, что помогал тому же Ламбьелю. Фактически его тренировал. Но, во-первых, он тогда еще не входил в элиту. А во-вторых, приезжал ко мне на семинары вместе со всеми остальными. Пару раз Ламбьель "примазывался" к нашей группе без предварительных договоренностей. Просился ко мне чуть ли не в аэропорту. Причем зная, что много времени я не смогу ему уделять. Но он соглашался заниматься наравне с остальными.

- И сколько было остальных?

- Почти что два десятка. Я действительно помог Ламбьелю. Ведь он еще два года назад даже аксель не умел прыгать, а сейчас выдал "на ура" четверной. На мой взгляд, среди всех фигуристов он прогрессирует наиболее сильно.

- Вы говорите, что сегодня большинство тренеров мира работает по вашей методике. Неужели возможно полностью перенять эту методику?

- Полностью - нет. Хоть кое-кто, прежде тренировавшийся у меня, попытался пересказать суть дела другому известному тренеру. Неслучайно и Коэн, и Аракава успели позаниматься "по-мишински"… Но всего они все равно не знают.

ТАРАСОВА

- Вы по-прежнему считаете, что Татьяна Тарасова - специалист исключительно по физиономическому воздействию на зрителей и судей?

- Не передергивайте. Такого я никогда не говорил. Тарасова очень многого добилась в фигурном катании. Но "физиономическое воздействие" у нее поставлено на высочайшем уровне.

- В следующем сезоне с Женей снова будут работать новые хореографы?

- Обязательно. Потому что необходимо постоянно придумывать что-нибудь новенькое. Есть ли кандидатуры? Есть, есть. Только хоть вы не пытайте меня вопросами о Морозове. Я все равно только повторю: "Морозов уже внес свой вклад в развитие фигурного катания". Больше ничего на скажу.

- Хорошо. Тогда я вас спрошу о другом человеке. О Сергее Петухове, успешно ставящим программы болгарским танцорам.

- Вы случайно о нем спрашиваете?

- Конечно, нет.

- Ответа "Конечно, да" не будет. Но я не исключаю, что когда-нибудь наше с ним сотрудничество состоится.

- Вы долго сомневались, демонстрировать ли новый показательный номер. Почему? По-моему, все более чем эстетично.

- Сегодня очень много геев среди фигуристов, и я боялся, что перевоплощение Плющенко в женщину может быть неправильно понято. Но вроде бы зрители поняли правильно.