"Мир танца" 2001
Борис Ходоровский

Поклонники фигурного катания, равно как и специалисты, отметили явный прогресс Евгения Плющенко в плане артистизма. Сам чемпион мира и Европы, отдавая должное своему прежнему хореографу Евгению Сережникову считает это результатом сотрудничества с Давидом Авдышем. Только за две программы сильнейшего фигуриста 2000 года питерский маэстро заслуживает высшего, по меркам фигурного катания, балла - 6.0. А ведь Авдыш успел еще выпустить в Мюзик-Холле, где он является главным хореографом, новый спектакль "Маскарад". Премьера, состоявшаяся в апреле, высоко оценена критиками и публикой. Естественно, что такой человек, как Давид Авдыш, не мог не заинтересовать журнал "Мир Танца".

КОМСОМОЛ - МОЯ СУДЬБА

- Приходилось ли вам ставить классические балеты?

- Конечно. Я ведь окончил с отличием отделение хореографии Ленинградской консерватории. На сцене Оперной студии поставил "Петрушку" и детский балет "Муха-цокотуха", которые шли достаточно долго. А потом - простой. Очень неприятное для любого балетного человека время, когда ты оказываешься невостребованным.

- Именно это и привело вас в варьете?

- Ленинградское варьете "Бригантина", где я начинал, было одним из первых в Союзе. Это, конечно, особый жанр. Отсутствие сценографии и декораций, маленькая площадка сужали возможности. И тем не менее нужно было ставить миниатюры, которые привлекали бы публику. Правда, был момент, когда мне удалось вернуться к классике. Я поставил в Омском музыкальном театре "Тщетную предосторожность" и "Легенду о Тиле". Меня должны были назначить главным балетмейстером, но почему-то не сложилось. Основным местом работы стало знаменитое на всю страну варьете "Тройка". Параллельно ставил программы звездам эстрады. Помните "Джоконду" Валерия Леонтьева? Был даже балетмейстером на съезде комсомола в 1986 году вместе с Бoрисом Эйфманом. Именно после этой акции предложения посыпались одно за другим.

- В ленинградском варьете танцевали выпускницы Вагановского училища?

- Их было процентов 15, не больше: тех, кто не хотел уезжать по распределению на периферию, а устроиться в Мариинку или Малый оперный не мог. В основном в варьете танцевали выпускницы хореографической студии Мюзик-Холла. Приходили девочки из ДК Горького, где была прекрасная детская школа. А в конце 80-х пошла плеяда из Института культуры, Высшей профсоюзной школы культуры и даже Института физкультуры им. Лесгафта.

- С кем работать было сложнее?

- Однозначно трудно ответить. Сейчас в "Тройке" прима - выпускница Киевского хореографического училища. Я ее все время в театр сватаю, а она не хочет. Почему, даже не знаю. Из Лесгафта приходили гимнастки-художницы. Только единицам из них не требовалась шлифовка. С осталььными нужно было работать год-два, чтоб сделать их артистками.

ПУТЬ НА ЛЁД УКАЗАЛА "ЗМЕЯ"

- Как началось сотрудничество с фигуристами?

- Посодействовал Артур Дмитриев. Вообще занятная история получилась. В свое время мы гастролировали больше года в Канаде, где были признаны лучшим шоу. Времена были непростые, и 19 человек из труппы "Тройки" решили в поисках лучшей жизни остаться там. В том числе исполнители номера. "Дрессировщик и змея", который у североамериканской публики шёл на ура. Знаете, такая простенькая композиция, в которой участвуют мощный атлет и гибкая маленькая девочка. Впереди были гастроли в США, и импресарио требовал, чтобы этот номер обязательно присутствовал в программе. Срочно пришлось искать новых исполнителей. "Дрессировщик" нашелся в Институте им. Лесгафта: то ли метатель диска, то ли толкатель ядра. Громадный паренек с oгpoмной грудной клеткой и, на наше счастье, с актерской жилкой. "3меёй" стала известная гимнастка Taня Дручинина. Тогда Артур еще не был на ней женат, но дело к этому шло. Дмитриев заинтересовался нашей работой и пригласил поставить произвольную программу, которую он вместе с Татьяной Мишкутенок делал к Олимпиаде в Лнллехаммере. В принципе элементы и шаги были уже готовы, и мне, по выражению Тамары Москвиной, предстояло ее "украсить". Вообще мало кто знает, что к олимпийскому "серебру" Лиллехаммера я в какой-то мере прнчастен. Даже для Алексея Мишина это стало откровением.

- Специфику работы на льду ощутили сразу?

- Дело в том, что это был не первый мой опыт. Мне нравилось экспериментировать в разных жанрах. Когда лет 15 назад Константин Рассадин стал главным хореографом Ленинградского балета на льду, он предложил мне поставить несколько номеров. Я, естественно, взялся и... показал полную профнепригодность. Именно в силу незнания специфики фигурного катания. По привычке что-то показывал артистам, а они утверждали, что конек при этом будет скользить в другую сторону и выполнить эти движения в принципе невозможно. Я провозился достаточно долго и бросил эту затею. Вернулся же в фигурное катание только благодаря Артуру. Он человек колоссальной творческой энергии, и с ним не возникало "проблемы льда". Показываешь ему, а он делает, как ему удобнее, и все получается.

- Вместе с Артуром Дмитриевым вы ставили программы украинскому фигуристу Вячеславу Загороднюку. Как распределялись роли в вашем трио?

- Я был ведущим, Слава раскидывал элементы, а Артур мог предложить музыку, мог усложнить какие-то шаги. Однако он не был особенно активен. В целом же получалось совсем неплохо.

- А в трио с Евгением Плющенко и Алексеем Мишиным?

- Здесь мое слово последнее. Не в смысле - решающее, а по ходу обсуждения. Иногда стоишь у бортика, а Алексей Николаевич подходит и говорит: "Ну что, давайте сменим ручку". Тут Женя кричит: "Зачем что-то менять? Уже все нормально! Мне так удобно!" Но приходится менять. Это, конечно, безумие, но работать с Мишиным и Плющенко очень интересно. Должен сказать, для поднятия материального благосостояния мне приходилось ставить программы и в Америке. Причем спортсменам достаточно приличного уровня. Но вот это совсем неинтересно. То ли дело, когда работаешь с настоящим мастером и яркой личностью.

- Есть ли отличия в постановке программ для одиночников и для парников?

- Это две разные дисциплины. Дуэты все-таки ближе к балету. Там есть поддержки, и мне проще проявить свои профессиональные навыки. А у одиночников больше "специфики льда". (В свое время Тамара Москвина использовала меня сугубо как балетмейстера. Я делал свою работу, не вникая в спортивные нюансы.) С Мишиным сотрудничество строится на иных принципаx. Он окунает меня в эту специфику заставляет разрабатывать какие-то шаги, придумывать элементы. Я не хочу этого, но разве Алексею Николаевичу можно отказать?

- В одном из интервью Плющенко утверждал, что вы по совместительству выполняете еще и роль тренера по ОФП...

- Есть такой момент. Мне, с одной стороны, пригодился опыт варьете, а с другой - спортивные пристрастия. Я ведь занимался греко-римской борьбой и даже в танцевальный коллектив в детстве пошел, чтобы достичь успехов на ковре. Родители лапшу на уши навешали: "Будешь танцевать - станешь гибким, будешь бороться хорошо". Даже после хореографического училища я еще около полутора лет ходил в борцовскую секцию. И весь этот коктейль я подаю Жене, акцентируя внимание на тех моментах, которые ему будут полезны.

- Вы могли бы самостоятельно, без помощи наставника-профессионала, поставить программу для фигуриста?

- Каюсь, я делаю это. Может быть, безобразно. Это не моя работа. Но за нее хорошо платят. Не в России - в Америке.

ХОРЕОГРАФАМИ РОЖДАЮТСЯ

- В свое время в ГИТИСе было открыто отделение ледовых хореографов. Можно ли научиться этой профессии?

- Когда я был студентом Ленинградской консерватории, на хореографическом отделении вместе с танцовщиками занимался известный фигурист Алексей Уланов, первый партнер Ирины Родниной. Мы на него смотрели как на пришельца с Марса. С точки зрения людей балета, он был абсолютно не скоординирован. И сам, наверное, это понимал. Походив немного на лекции, Алексей исчез из нашего поля зрения. Учились у нас и супруги Яковлевы, которые сейчас успешно работают с командой по синхронному плаванию "Парадиз". Что они почерпнули, не знаю. Ледовой подготовки ведь у нас не было. Возможно, в ГИТИСе как раз учитывали "специфику льда".

- Как относятся в Мюзик-холле к вашим "изменам" с фигурным катанием?

- Великолепно. Радуются победам Женьки так же искренне, как и я. К сожалению, на театральной сцене я делаю гораздо меньше, чем мог бы. Все упирается в деньги. Вот выпустили "Маскарад", а дальше? Снова простой.

- А в фигурном катании подобные проблемы не возникают?

- К сожалению, возникают. Я ведь, кроме Женьки, ни с кем больше не занимаюсь. Разве что Артуру Дмитриеву с Оксаной Казаковой иногда ставлю новые номера для профессионального шоу.

- А в шоу Дмитриева, которое, увы, блистательно провалилось в Питере, вы разве не поучаствовали?

- Ставил финал. Провал же был неизбежен. К подобному действу зрителей надо приучать. Показательные выступления, на которые публика валом валит - это другое. Им предшествуют соревнования, накал страстей. А шоу живет по своим законам.

- Почему вы не ставите программы в танцах на льду?

- Не приглашают. Я ведь "герой невидимого фронта", и ведущие мастера могут просто не догадываться о моем существовании.

СПОРТ ПРЕЖДЕ ВСЕГО

- Танец на льду - это спорт?

- Безусловно, только в последнее время он стал каким-то пресным. Раньше мне очень нравились состязания танцоров. Были личности, были настоящие находки. Сейчас все по-другому. Отсутствует элемент риска, трюковое начало. У мужчин ведь не только прыжки, но и вращения, шаги - все смотрится по-другому, более динамично.

- Если бы программу танцорам ставил и регулярно появлялся у бортика хореограф уровня Бориса Эйфмана, оценки спортсменов были бы выше?

- Не знаю. Все зависит от программы. Естественно, Борис Яковлевич- истинный профессионал и поставил бы классную композицию. Но ведь многие хореографы брались за "ледовый дивертисмент", а вот получалось далеко не у всех.

- Как вы относитесь к программам, в которых фигуристы воплощают на льду известные балетные образы?

- В прошлом году Мишин настаивал на "Дон Кихоте". Даже компоновку элементов сделал, но Женька встал на дыбы и сказал: "Нет!!!" Уж больно избитая тема. Мне совсем не понравились программы, с которыми выступала в последнем сезоне Ирина Слуцкая. Кармен, Китри - настолько затертые образы, что к ним надо подходить неординарно. Особенно такой талантливой девочке, как Слуцкая. Это 15-летняя американка может автоматически перенести балетные движения героини "Дон Кихота" на лед, получить призовые - и все. Чемпионка Европы и потенциальная претендентка на высший олимпийский титул должна придумать что-то поинтереснее.

- По какому пути, на ваш взгляд, будет развиваться фигурное катание?

- Мне кажется, что в случае упора на хореографию оно придет в упадок. Это спорт, и спортивное начало должно интересовать зрителей в первую очередь. Настроение, эмоции, одухотворенность - уже вторичны.

- Не получится ли в этом случае, что на первые роли выйдут китайцы, у которых техника безупречна, а хореографии просто нет?

- Не могу согласиться с подобным утверждением. Когда катается китайская пара Ксю Шен - Хонгбо Джао (на чемпионате мира в Ванкувере они заняли третье место. - Прим. авт.), у меня не возникает ощущения, что они бездушны. Я чувствую очень сильную энергетику. Может быть, она просто недоступна людям европейского воспитания, и мы ее не понимаем!

- Согласны ли вы с утверждением, что фигуристы, прибавляя в артистизме, теряют в технике?

- Нет. Только владея безупречной техникой, можно вложить в движения душу. Здесь очень важно оставить эмоции на десерт. Спортсмену должно быть комфортно на льду, он должен быть свежим, иметь силы для выполнения элементов даже в финале программ! Именно для этих целей служит хореография.

- У вас есть объяснение срыв Плющенко в Ницце на чемпионате мира-2000, когда он уверенно шел на золотую медаль, а в итоге остался вообще без награды?

- Меня там не было, но мы подробно потом анализировали этот срыв. Женя просто завелся как мальчишка. Сорвав один элемент, он с необъяснимым упорством пытался вставить его в другое место программы. Женю словно заклинило. Нужно сделать - и все тут.

- На сцене подобное случается?

- Нет. Там все-таки действо прoисходит в рамках либретто. Настоящий артист, даже сорвав элемент, не покажет виду. Неискушенная публика порой даже не замечает огрехов.